K. Kalocsay, G. Waringhien, R. Bernard. «Parnasa gvidlibro»
16 января 2017 г.
K. Kalocsay, G. Waringhien, R. Bernard. Parnasa gvidlibro — Pizo, Edistudio, 1984. — 208 p.
«Parnasa Gvidlibro» («Парнасский путеводитель») — одна из важнейших работ на/про эсперанто. Посвящена она, как несложно догадаться из названия, правилам и рекомендациям по стихосложению на эсперанто (Парнас — священная гора в Греции, являющаяся символом поэзии).
Не то, чтоб я собрался сочинять эсперантские стихи, но ссылки на «Parnasa Gvidlibro» встречались настолько часто, что не оставалось никаких сомнений: нужно прочитать «для общего развития». Оказывается, в поэзии большую роль играют не только рифма и ритм, но и целый ряд других не менее важных параметров вроде симметрии гласных, гармонии согласных, частей речи рифмующихся слов и т. д. Определенную специфику в стихотворный процесс на эсперанто вносят и особенности грамматики вроде фиксированных окончаний у разных частей речи и длинных цепочек морфем.
Книга начинается с предисловия Гастона Варенгьена, который, как известно, личность хоть и выдающаяся, но довольно неоднозначная. Неудивительно, что «вступительная речь» изобилует спорными утверждениями. Например, о том, что эсперанто менее выразителен, чем национальные языки, поскольку в нем меньше корней. Или о том, что слова с префиксом mal вызывают у слушателя вовсе не те образы, которые подразумевает говорящий. Эти тезисы убедительно опроверг другой не менее одиозный автор — Клод Пирон — в своей книге «Хороший язык». Коротко говоря, эсперанто — это не «закодированный французский», а совершенно другой язык с собственными механизмами и возможностями, и если он не совпадает с представлениями Варенгьена о «выразительном языке», то это проблемы Варенгьена, а не эсперанто.
Затем следует главная часть, ради которой все и затевалось (хотя и занимает она всего треть книги): очерк Варенгьена об эсперантском стихотворном размере. Здесь описаны элементы стихотворного размера (виды ударений, стопы, ритм, цезура, пауза, сознательное отклонение от нормального ритма), элементы звуковой гармонии (виды рифм, способы рифмовки, роль звуков в восприятии стихов и некоторые важные закономерности), виды метрик (с фиксированным количеством стоп, ударений или слогов), строфы, твердые формы и допустимые отходы от литературных норм.
Варенгьен приводит интересные размышления о влиянии звуков на восприятие. Например, о том, что звуки d, t, g, k ассоциируются с настойчивостью, напором, звуки l, r, n, m — с мягкостью, нежностью и т. д. Продемонстрировано, как соблюдение определенной симметрии гласных коренным образом меняет звучание и восприятие стихов.
Интересны также размышления Варенгьена о различиях между белым стихом и прозой.
Вторая часть написана величайшим эсперантским поэтом всех времен Кальманом Калочаи. В ней изложено примерно то же самое, что говорил Варенгьен в первой части, но в стихотворной форме и с приличным налетом юмора. Удивляет, как автор умудряется прямо посреди стиха, не нарушая его структуры, приводить примеры «как надо и не надо» и отрывки из других стихов. В общем, очень захватывающий раздел. Заканчивается он размышлениями Калочаи о том, что не язык должен служить логике, а логика языку, и раз уж в моду входят какие-то «неправильности», то ничего плохого в этом нет. Лично мне такие размышления не по нутру. Логичность в определенной степени гарантирует простоту изучения и широкий простор для импровизации с минимумом знаний. Кому будет нужен эсперанто, если его придется тупо зазубривать «от сих до сих», как в случае с национальными языками, где на любое «почему» один ответ: «так уж повелось»?
Наконец, третья часть, занимающая полкниги и написанная Варенгьеном в соавторстве со своим соотечественником Роже Бернаром, представляет собой сугубо справочный материал: огромный словарь рифм, список односложных слов, список начинающихся на гласный звук односложных корней и небольшой толковый словарь неологизмов.
В общем, интересное сочинение.